К западу от Иерусалима - Страница 18

Это ничего не давало Малко. Он подумал о том, что Милтон и Крис были бы более эффективными на его месте. Но дело происходило в Швейцарии, а не в Бурунди...

Он попытался получить сведения другим путем.

– Господин Оери, я собираюсь сделать вклад на очень крупную сумму, в долларах. Но сначала я хотел бы попросить вас об одной услуге. – Глаза Оери сверкали как фары автомобиля.

– Прошу вас, ваша светлость, – проворковал он. – Я в вашем распоряжении, вернее, мой банк в вашем распоряжении.

Если бы речь не шла о жизни и смерти Китти Хиллман, то сцена могла бы показаться на редкость комичной. Однако понятие «юмор» в Швейцарии отсутствует.

– Господин Оери, я хотел бы узнать имя владельца счета номер 97 865.

Наступило молчание, тяжелое, как золотой слиток. Директор смотрел на Малко широко раскрытыми глазами.

Малко показалось, что в его глазах стоят слезы.

– Вы хотите сказать, ваша светлость, – повторил он страдальческим тоном, – что желаете узнать имя одного из моих клиентов?

– Так точно, – подтвердил Малко миролюбиво.

У господина Оери был такой оскорбленный вид, словно Малко предложил ему вступить в преступную связь с собственной сестрой.

– Ваша светлость... герр Линге, – он подчеркнул слово «герр», – вы просите у меня невозможного. – Он смотрел на Малко подозрительно. Человек, просивший такую вещь, не мог быть джентльменом.

Он потер подбородок и продолжал:

– Что касается вклада, который вы намереваетесь сделать в нашем банке...

Малко жестом остановил его. Он многое бы отдал, чтобы находиться сейчас в другом месте.

– Господин Оери, если я узнаю имя этого человека, я смогу спасти жизнь одной девушки. Что вы на это скажете?

– Нет.

Сложив руки на груди, герр Оери походил одновременно на Жанну д'Арк и на немецкого охранника.

– Чтобы спасти жизнь невинного существа, – настаивал Малко. – Я повторяю, что ваш клиент никогда не узнает об этом.

– Нет, даже если бы речь шла о десяти тысячах жизней, герр Линге, – твердо сказал Оери. – У нас, швейцарцев, есть принципы. Первый из них – никогда не злоупотреблять доверием клиентов.

Малко сделал последнюю попытку.

– А если я сделаю дар вашему банку на сумму двадцать тысяч долларов?

Банкир колебался не более секунды.

– Нет, герр Линге.

Директора цюрихского Депозитного банка трясло от возмущения.

Малко грустно посмотрел на него.

– Господин Оери, вы ходите по воскресеньям в церковь?

Швейцарец удивленно посмотрел на него.

– Нет, господин, я хожу в храм, я – лютеранин. Почему вы спросили об этом?

– Чтобы узнать, есть ли у вас совесть, – сказал Малко. – Вам кажется нормальным, что вы из личных интересов приговариваете к смерти человека?

Оери покачал головой.

– Я не полицейский, я – банкир. Обратитесь в полицию. Однако я вас предупреждаю, что полиции я отвечу то же, что и вам. Согласно нашей конституции у полиции нет способов принудить меня представить конфиденциальные сведения.

Малко оказался в тупике. Господин Оери скорее даст изрубить себя на мелкие куски, чем назовет имя клиента. Однако, чтобы спасти Китти, у Малко была всего одна неделя.

Он сказал спокойным голосом:

– Герр Оери, я работаю на официальную организацию. Не называя имени клиента, вы становитесь соучастником тяжкого преступления: похищения и убийства.

Слова эти оказали на швейцарца тот же эффект, что на гуся вода.

– Герр Линге, – сказал директор более сухим тоном, – подобные ужасы не могут происходить в нашей стране, и я подчеркиваю, что все наши клиенты – почтенные люди.

Его спокойная речь начала раздражать Малко. Господин Оери добавил каплю, переполнившую чашу его терпения.

– Господин Линге, – сказал Оери торжественно, – я не хочу верить, что вы пришли сюда исключительно для того, чтобы получить от меня сведения такого рода. Я потерял с вами достаточно времени, но готов выслушать вас относительно вашего вклада.

– Вклада не будет, – сказал Малко. – Я хочу знать имя вкладчика под номером 97 865, и я его узнаю...

Неожиданно герр Оери, охваченный святым гневом, вскочил, опрокинув стул. Он направил на Малко желтый палец, как бы отлучая его от храма.

– Уходите, – пролаял он, – или я вызову полицию. Это шантаж, это подлость. Я впервые сталкиваюсь с подобным фактом за сорок лет работы в банке. Даже господа из гестапо вели себя приличнее. Они были намного корректнее вас.

– Мне необходимо это имя, – повторил Малко. – Любой ценой.

Он поднялся и смерил взглядом банкира. Оери затопал на месте.

– Никогда, – крикнул он. – Впрочем, пожалуйста, только я один знаю имена, которые записаны в черном журнале, находящемся в верхнем левом ящике моего стола, а вот ключи, которые всегда при мне.

Он стал трясти перед носом Малко связкой ключей. Это было очень неосмотрительно с его стороны. В следующую секунду его рука уже была пуста, а ключи оказались в кармане Малко. Крис Джонс преградил директору путь к двери.

– Мои ключи, мои ключи, – жалобно простонал швейцарец. – Линда, вызовите полицию, это гангстеры!

Он хотел броситься на Малко, но его удержала твердая рука Криса. Господин Оери почувствовал не очень приятное прикосновение холодного предмета к шее и широко открыл рот, куда Крис в ту же секунду сунул большой клетчатый носовой платок и чуточку сильнее нажал на ствол кольта.

Трудно сказать, от чего больше задыхался директор банка – от возмущения или от кляпа во рту. Он переводил глаза, полные слез, с Малко на Криса.

– Герр Оери, – сказал Малко, – прошу вас не двигаться. С вами ничего не случится. Мы не гангстеры, и нам не нужны ваши деньги. Все что нам нужно, это небольшая информация.